Личность, образование, научный прогресс
Выйти на правильное понимание этой темы означает проторить безошибочный путь к поиску талантов в любом виде профессиональной деятельности человека. Вопрос для нашей страны, пытающейся выстроить инновационную политику в расчете, что это ускорит модернизацию экономики и общества, чрезвычайно актуальный. Главные надежды возлагаются на проект «Сколково», к которому, по-видимому, будут подключены некоторые другие инновационное центры России. Совершенно очевидно, что в этом деле нельзя полагаться на бюрократические схемы планирования будущих успехов, исходя из общепринятых представлений. Чтобы надежды на успех оправдались, нужно реалистически оценивать научный потенциал специалистов, которые будут привлечены к работе над проектами. Трудность состоит в том, что до сих пор неизвестны критерии оценки научного потенциала ученых. Отсюда сомнения, достаточно ли при отборе специалистов на работу в инновационные центры полагаться только на образование и научные степени или нужно (в дополнение к этому) учитывать нечто такое, что не сразу обнаруживается. Этим нечто является нестандартное мышление некоторых ученых при решении сложных научных проблем. Если рассуждения продолжить, то обнаружится, что научить человека оригинально (нестандартно) мыслить практически невозможно, это - талант врожденный. Вот почему в оценке личности любого крупного ученого он выходит на первый план.
Рассчитывать на серьезный успех в науке могут лишь ученые, способные выстраивать логику своего мышления в противофазе к запутанной картине изучаемого явления, добиваясь всеми доступными им средствами и возможностями преодоления хаоса в науке. Для более полной характеристики такого сценария выхода из научного тупика обратимся к выдающемуся американскому математику, отцу кибернетики Норберту Винеру. Вот что он писал: «Каждый творчески работающий ученый волен ломать любые перегородки, если это нужно для успеха его работы… или чтобы найти скрытый порядок в хаосе, который нас окружает». Еще выразительней этот тезис звучит, когда такой подход к решению научных проблем ученый противопоставляет позиции узких специалистов, дробящих ее (науку) на множество разделов, плохо сводимых друг с другом. В своей получившей мировую известность книге «Кибернетика» Винер писал: «Он (то есть специалист узкого профиля) набит жаргоном своей специальной дисциплины и знает всю литературу по ней и все ее подразделы. Но всякий вопрос, сколько-нибудь выходящий за эти узкие пределы, такой ученый чаще всего будет рассматривать как нечто, относящееся к коллеге, который работает через три комнаты дальше по коридору. Более того, всякий интерес со своей стороны к подобному вопросу он будет считать непозволительным нарушением чужой тайны».
Давно подмечено, что научные учреждения, не имеющие в своем составе крупных ученых, обречены на застой и нелегкое выживание. Часто таким центрам пытаются помочь за счет увеличения финансирования, однако мало что получается. Выйти из кризиса они могут только благодаря появлению в их составе хотя бы одного крупного ученого. Лишь при этом условии материальная поддержка учреждению дает ощутимый эффект. Там, где таких ученых не один, а несколько (научная школа) появляется реальная возможность двигать науку вперед уже на мировом уровне. Такое положение дел в науке, когда лишь очень небольшой процент людей может успешно проявлять себя как профессиональные ученые (равно как конструкторы, художники, писатели или артисты) требует углубленного рассмотрения. Ставится вопрос, в какой связи между собой находятся личные качества ученого и успешность его научной карьеры?
В понимании этого вопроса до сих пор большая путаница. Она возникла от того, что под творческими способностями, позволяющими преодолевать хаос в науке, принято понимать вовсе не то, что есть на самом деле. Сошлемся здесь на большой жизненный опыт академика П.Л. Капицы, который на основании долголетней педагогической практики и общения с учеными разного масштаба (в том числе мирового уровня) пришел к весьма неординарным выводам. Он прямо говорит, что познавательные способности человека (сводящиеся к запоминанию фактического материала) и его эрудицию не следует принимать за творческие качества. Совершенно очевидно, что хорошее образование - это необходимое, но вовсе не главное качество крупного ученого. При известной настойчивости такое образование могут приобрести многие люди. Что же тогда имел в виду П.Л. Капица?
Ответ на этот вопрос ученый приводит в докладе, с которым он выступил в 1971 году на Международном коллоквиуме, посвященном 100-летию со дня рождения великого Э. Резерфорда. На примере деятельности Резерфорда докладчик убедительно показал решающую роль крупных ученых в развитии современной науки. Для российской действительности этот доклад еще ценен тем, что некоторые научные учреждения пытаются возместить нехватку творческих людей коллективом менее способных людей, рассчитывая на хорошую организацию научной работы. Иначе говоря, заменить качество количеством. Насколько это оправдано? На первый взгляд резон в этом есть. С этим соглашается и Капица, но лишь с весьма существенной оговоркой. Он считает, что «без крупных руководителей и ведущих ученых научные учреждения успешно работать не могут». Эти звенья одной цепи в организации успешной работы научных коллективов.
Исследуя творчество Резерфорда, начиная с его ранних работ, Капица неожиданно для себя обнаружил парадоксальную вещь, которая во многом прояснила, что лежит в основе творческого мышления крупных ученых. Мы фиксируем на этом внимание, поскольку и сам Капица являлся крупной величиной в мировой науке. Предметом его разбирательства стала манера творческого мышления Резерфорда. Обнаружилось, что хотя Резерфорд, не обладал, по мнению Капицы, большой эрудицией его выдающиеся личные качества определили блестящий успех на научном поприще. Становится ясно, что выводы Капицы могут стать подсказкой при планировании масштабных научных проектов типа «Сколково». К отличительным особенностям таланта Резерфорда, выдвинувшие ученого в лидеры мировой науки, Капица отнес три его черты: 1) творческое воображение, 2) смелость построения научных гипотез и 3) интуитивное чутье в выборе правильных решений при разработке научных проблем, не имеющих однозначного толкования. Как их распознать?
Хотя существует достаточно обширная литература, посвященная научному творчеству, лишь отдельные работы рассматривают ее не с позиций формальной логики и отдельных аспектов данного вопроса, а по существу. Разграничение человеческого мышления на обыденное и творческое мало что дает, если не обозначить признаки, которыми они отличаются друг от друга. Артур Кестер, например, в книге «Акт творчества» приводит много примеров из жизни выдающихся ученых, успех которых в науке имел достаточно простое объяснение. Выйти из замкнутого круга стандартных решений в своей области знаний им позволяло объемное видение проблемы одновременно в нескольких плоскостях. Этот признак Кестер положил в основу отличия творческого мышления от нетворческого. Нетворческое мышление протекает всегда в одной плоскости и пользуется набором стандартных приемов, приводящих к заранее известным результатам. Такая трактовка научного мышления близко подводит к выводу, что самая большая беда современной науки – это стандартизированное мышление специалистов исключительно в рамках устоявшихся научных догматов. Как видим, выводы А. Кестера очень созвучны выводам П. Капицы. Осталось только разумно распорядиться этими знаниями. Чтобы обнаружить у молодежи, поступающей в институты или аспирантуру, задатки творческих способностей в области физики Капица и его сотрудники составили несколько сборников физических задач. Особенностью таких задач было то, что они не имели законченного ответа и потому студент в соответствии со своими склонностями и способностями мог неограниченно углубляться в исследование поставленного вопроса.
Предложенная к обсуждению тема весьма многогранна. Поэтому остановимся лишь на некоторых ее аспектах, пройти мимо которых просто нельзя. Известно, чтобы двигаться вперед и развиваться, творчески одаренным людям нужен постоянный тренинг своих способностей. Лучше всего для этого подходят мероприятия типа «круглого стола», где приглашенные активно участвуют в научной дискуссии и обмениваются мыслями по трудным проблемам. Особенно плодотворными такие мероприятия становятся, когда для участия в них приглашаются специалисты смежных профессий. К сожалению, в реальной жизни такое случается нечасто. Более привычной для российской ментальности является практика, когда вместо доброжелательности и чувства ответственности коллег за общее дело происходит элементарное сведение счетов. Такая практика возникла не вчера и не сегодня, она – застарелая. Вот что по поводу этой нездоровой ситуации в науке говорил академик А.А. Логунов, бывший ректор МГУ (газета «Правда» от 7 августа 1989 года): «… Вы делаете доклад на научном семинаре. И первая, как правило, реакция ваших оппонентов: не спокойно разобрать его недостатки и достоинства, а разгромить докладчика. И чем в более резких формах это делается, тем оппонент считается более принципиальным и бескомпромиссным ученым… Такое впечатление, что дискуссии у нас ведутся не вокруг конкретной работы, а против человека, её выполнившего. Для себя я это явление определяю как наступление воинствующего провинциализма. Провинциализм – это полюс, противоположный интеллигентности. В науке он, словно болотная трясина, постепенно нивелирует, размывает в первую очередь её нравственные, духовные структуры. Мельчают научные школы, забываются традиции, выкристаллизовывается совершенно новый тип ученого – угодливого, беспринципного, который любит не столько науку, сколько себя в науке. Где корни этого явления?». И далее следует ответ: «В науке сложилась такая порочная система взаимоотношений, что ученым стало более выгодно не дело делать, а стремиться к званиям, должностям. До интеллигентности ли, когда кто смел – тот и съел».
Вряд ли после этого стоит удивляться, что плоды с дерева науки часто рвут, вовсе не те, кто его посадил и взрастил. В России - это прерогатива не столько ученых, сколько рвущихся людей со связями в верхах. Главная задача для них - влиться в ряды РАМН и РАН. Особую озабоченность вызывают ситуации, когда вокруг научных мародеров формируется соответствующее окружение, курящее им фимиам. Ожидать ощутимых достижений в науке на таком фоне весьма проблематично. К негативным явлениям в российской науке относятся участившиеся случаи расправы над творчески одаренными людьми. Таким путем коллеги по научному цеху (используя интриги и просто оговоры) стремятся устранить конкурентов в науке, принудить их не выделяться из общего ряда. Однако заставить талант молчать - вещь невозможная. С учетом этого обстоятельства назовем еще одну отличительную черту крупных ученых, которая становится видимой лишь во времени. В судьбах многих выдающихся ученых можно наблюдать удивительную закономерность. Существует нечто такое, что хранит и оберегает их от всех превратностей, с которыми приходиться сталкиваться каждому человеку по жизни. Для большого таланта, если ли он действительно у человека имеется, эти вещи вторичны. Благодаря этому каждая историческая эпоха расставляет всех ученых по своим местам независимо от должностного положения и академических регалий.
В какой степени на эту ситуацию способно влиять государство? Когда научный прогресс связан с творчеством весьма немногочисленной группы от природы очень одаренных людей, государственной политикой высокоразвитых стран стал поиск и привлечение к себе со всего мира талантливых ученых («интеллектуальный» интернационал). Это позволяет планировать самые невероятные по масштабу научные проекты, включая познание сокровенных тайн человека о самом себе. В очередной раз академическая наука поставлена перед необходимостью говорить о мозге и душе, жизни и смерти, о бессмертии и Боге.
